Депутаты санкт-петербургского заксобрания хотят вынести на референдум вопрос о будущем Исаакиевского собора. На прошлой неделе представители РПЦ попросили городские власти отдать им здание в безвозмездное пользование. Зачем оно им? Можно ли считать происходящее рейдерским захватом? Что ожидает сам музей и не потеряет ли Петербург туристов в случае смены собственника собора? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответил директор музейного комплекса «Исаакиевский собор» Николай Буров.
«Лента.ру»: Это захват?
Буров : Сложно подобрать подходящее слово. С одной стороны, все законно, но есть масса нюансов, которые делают это требование неприемлемым для нас.
Что же случилось?
Такая ситуация сложилась в связи со сменой руководства нашей епархии. Я с уважением отношусь к митрополиту, но манера общения очень изменилась. Они взяли большевистскую манеру 1920-х годов, только наоборот. Это уже третья заявка по нашему комплексу (включает четыре объекта: Исаакиевский собор, Спас-на-Крови, Сампсониевский и Смольный соборы - прим. «Ленты.ру» ) за год. Первая - Сампсониевский собор, теперь - Исаакий и Спас-на-Крови.
Были ли раньше попытки отнять музей?
Нет. Были разговоры о том, что надо бы передать Смольный, но они были мягкими, и мы пошли навстречу, стали работать в этом направлении. Да, неспешно, но, к сожалению, административная машина малоповоротлива. Мне до сих пор не дали замену, чтобы я мог перевезти музей и концертный отдел: три рояля мирового уровня, самый большой в Восточной Европе орган, знаменитый камерный хор Смольного собора. Бросить все то, что создавалось десятилетиями, по меньшей мере странно.
Фото: Александр Петросян / «Коммерсантъ »
Но зачем церкви Исаакий? Там же проходят службы?
В том-то и дело. Наш музей гордился уникальными связями с нашей епархией, мы сотрудничаем уже 25 лет. Отношения всегда были хорошие. Мы помогали всем приходам, которые расположены на наших объектах. Им не нужно было думать ни об охране, ни о реставрации, ни о свете, ни о тепле, ни о воде - ни о чем. Все это мы делали бесплатно. В общем пространстве Исаакиевского собора службы проходят четырежды в год, по главным церковным праздникам, но в приделе Александра Невского богослужения идут ежедневно. Верующие, которые приходят на богослужения, естественно, не покупают билеты, так же как и паломники, которые приезжают к нам со всей страны и из-за рубежа. Но все прихожане - это один процент от общего количества посетителей.
Что изменится для Исаакиевского собора, если его передадут РПЦ?
Для музея - это совершенно точно ликвидация. Наш комплекс всегда жил так: из четырех объектов два - доноры (Исаакиевский собор и Спас-на-Крови), два - реципиенты (Смольный и Сампсониевский соборы).
Сейчас вопрос о передаче Смольного практически решен, в этом году будет решен вопрос и о Сампсонии. Теряя эти два объекта, я сохраняю равновесие. Наоборот, все с облегчением вздохнут, потому что все средства пойдут на содержание двух недешевых объектов. По поводу Смольного я уже даже не грущу, потому что вместо него нам предлагают замену. Концертно-выставочную деятельность лучше, конечно, проводить не в церковном пространстве.
Но Исаакий на сегодняшний день - третий по посещаемости музей России. Мы сделали так, что наша посещаемость выросла до трех миллионов человек, - это сопоставимо с некоторыми станциями метрополитена. В прошлом году его посетили 3,2 миллиона человек, и если бы мне не мешали в этом году, я бы собрал 3,5 миллиона. Это достаточно крепкий бюджет, но это все не упало с дерева. В музее работают четыре сотни сотрудников, многие там по 30-40 лет, и потерять их будет больно и обидно.
Мы платим 50-70 миллионов рублей налогов с наших доходов. В прошлом году мы были признаны лучшим налогоплательщиком России.
К тому же эксплуатировать здания для того, чтобы получать доход, - это одно, а эксплуатировать для того, чтобы постоянно о них заботиться и восстанавливать, - это совсем другое.
До 2020 года реставрационные работы в Спасе-на-Крови и Исаакиевском соборе оценены в сумму не менее 750 миллионов рублей. Как получить эти деньги - я реально вижу. Как получит эти деньги епархия - я думаю, они не очень представляют. Если городские власти пойдут на этот вариант, для меня это будет глубоким разочарованием.
Наш музей уникален тем, что он никогда не получал никаких денег из государственного бюджета, обходится полностью за счет тех средств, которые добывает своей деятельностью.
Церковь сможет поддерживать здания и реставрировать их?
Конечно, нет. Чтобы организовать работу такого сложного механизма, требуется много времени, у нас эта работа шла на протяжении последних 40 лет.
Музей - это не только сбор билетиков и сувенирная торговля, чтобы собрать бюджет. Наш музей -это программы для слепых, обезноженных и глухих, детский отдел у нас один из самых старых в нашей стране, - мы уступаем только Русскому музею и Эрмитажу. Это работа по определенным программам, вплоть до обучающих, которые предусматривают подготовку к преподаванию некоторых ремесел. Это то, чему не учат ни в одном учебном заведении. Музей - это большой организм.
На кого лягут все расходы? На государственный бюджет? Жаль, потому что придется забирать эти деньги у школ, больниц, детских садиков. Можно закрыть пару классов, и на эти деньги содержать собор.
Сможет ли епархия собрать необходимый бюджет? Уверен, что нет. Сможет ли епархия собрать бюджет, который ей очень понравится? Безусловно, да. Но это будет бюджет только для самоутешения, но никак не для поддержания зданий.
Хватит ли у церкви ресурсов лоббировать такое решение?
Административного ресурса может вполне хватить. Церковь же очень энергичная, волевая институция, она способна сделать многое. Но решать, я думаю, должны горожане и гости нашего города.
Петербуржцы уже начали собирать в интернете, чтобы сохранить музей. А вы как-нибудь собираетесь бороться?
Это не мое поле, я надеюсь, что здесь хватит активистов без меня. Я человек нанятый, если меня уволят, я с грустью встану на колени перед коллективом и уйду. Но уничтожать успешный музей - по меньшей мере не по-государственному. Мы должны работать, у нас сейчас самая горячая пора. Летом мы работаем, как крестьяне: нам нужно снять урожай, чтобы зимой было на что жить и на что развиваться дальше.
РПЦ в последнее время пытается забрать и другие здания, вопреки протестам жителей строит храмы в парках. Выходит, все зря и все смирились?
Не знаю. У нас жители отстояли парк «Малиновка». Долго ломали копья, но проект не прошел. Церкви надо строить, вопрос лишь во взвешенности решений. Но это не мой вопрос - как говорится, не моя епархия.
Объявил о решении передать церкви Исаакиевский собор, не утихает общественная дискуссия вокруг судьбы этого музейного здания. Одни видят в этом акте восстановление исторической справедливости, другие - возрастающее влияние церкви в светском государстве. передачу собора в год столетия Октябрьской революции символом примирения в российском обществе. Вот только общество, похоже, с этим не согласно. На это указывают результаты , проведенного на этой неделе . В нем приняли участие более 35 тысяч читателей «Ленты.ру». И большинство из них (87 процентов) не разделяют мнение патриарха. К таким результатам, по мнению экспертов, привела и настойчивость, с которой местные власти и РПЦ подходят к решению этого вопроса.
Сергей Филатов, социолог, религиовед:
В обществе есть недовольство поведением РПЦ по самым разным причинам. Но прицепиться по существу особенно не к чему, потому что какие-то государственные решения, связанные с церковью, мало кого всерьез задевают. Поэтому передача значимых исторических объектов становится своеобразным катализатором, выпуская возмущение и недовольство, которое копится в обществе. Меня лично глубоко возмутила передача Рязанского кремля - там много гражданских зданий, и это был не просто один из лучших музеев средневековой культуры, но и крупный научный центр исследования истории.
Весь спор вокруг Исаакиевского собора кажется мне безумным, если подходить с практической стороны. При любом раскладе туда всех будут пускать и там будут проводить богослужения. Получается, что сам конфликт происходит из-за чисто символических вещей - кому он принадлежит. И это, скорее всего, нормально, учитывая, что церковь сегодня вызывает очень противоречивые эмоции у людей: они могут ругать разжиревших попов на мерседесах, но при этом ходить в храм и свечки ставить. Отношение к церкви в обществе - амбивалентное: очень редко бывает полная поддержка, как и полное отрицание. Но РПЦ должна понимать, что хамское отношение к народу все больше и больше раздражает граждан. Несмотря на то что патриарх Кирилл выразился, что это [передача собора] «акт примирения», в церкви прекрасно понимают, что это не так.
Екатерина Шульман, политолог, доцент Института общественных наук РАНХиГС:
Конфликт, в центре которого находится памятник всемирно-исторического значения, не может быть ни локальным, ни местным. Он является общероссийским и даже общемировым - это дело всего человечества. Это что касается масштабов освещения процесса и внимания к нему. А острая реакция нашего общества объясняется рядом факторов. На местном уровне это выглядит частью общей кампании по наступлению на культуру в городе. Туда же горожане относят планы, связанные с Публичной библиотекой, и то, что происходит вокруг , и нападения на выставки в том же Эрмитаже. В совокупности все это выглядит как парад мракобесия, и это в городе, где к культуре особое отношение, образованных людей много, а губернатор непопулярен.
Общероссийский фактор - накапливающееся раздражение публичной активностью церкви. Довольно большое число россиян признают себя православными в опросах, но при этом воцерковленных людей - ходящих в церковь и соблюдающих религиозные обряды - обычно от 4 до 5 процентов. Еще ниже процент людей, у которых авторитетом пользуются именно церковные иерархи. Для православия не очень характерен институт «популярных проповедников» - пастырей со своей аудиторией, как это бывает в исламе, протестантизме и католичестве.
При этом РПЦ активно позиционирует себя как собственник, лоббист, идеолог и образовательная инстанция - таким образом церковь вмешивается в жизнь людей, которые совершенно не благоговеют перед ней как перед структурой. В Петербурге люди не стали разбираться, приведет ли передача собора к тому, что туда труднее будет попасть, а просто услышали знакомую ноту: пришла РПЦ и забирает себе лакомый кусок. С самого начала этой кампании круги, которые были флагманами процесса передачи, привлекли наименее симпатичных публичных спикеров, которые еще и высказывались максимально отталкивающим образом. Все позиции «за передачу» были очень агрессивными, что не прибавляло симпатии, а напротив - напоминало противостояние культуры и дикости. Медиапрезентация была именно такой.
Для сторонников передачи собора это, видимо, должно было стать примиряющей акцией к столетию революции - залечивание нанесенных ею ран. Но по факту это выглядит как очередной агрессивный захват. Сто лет назад пришли большевики и разрушили церкви, а в 2017 году пришли попы и разрушили музей. Это агрессивный реваншизм, в котором не видно элемента общественного блага. Если бы этот элемент присутствовал, скажем, в восстановлении разрушенных церквей в деревнях, было бы труднее возражать. Но эта позиция не осознавалась как неправильная, потому что степень религиозности нашего социума сильно переоценена. Лица, принимающие решения, не понимают, насколько общество в действительности светское и секулярное. Городская власть тоже живет в своем мире и, похоже, не догадывается, что именно раздражает людей.
Александр Кинсбурский, руководитель группы социологии конфликта Института социологии РАН:
Случай с передачей Исаакия - нетипичный. Повод для протеста выходит за рамки привычных - тех, что вызывают напряженность в обществе, как, например, невыплаты зарплаты или снос архитектурных памятников. У истории с передачей собора РПЦ, как мне кажется, не будет развития, но это событие получило резонанс: Питер, Исаакий, РПЦ - все сошлось. Почему Исаакий? Потому что его все знают, потому что тему раскрутили в прессе. К тому же в этом городе довольно много людей, которых волнуют не только личные проблемы. Но это что-то экзотическое в плане протестного потенциала. Роль церкви росла и до передачи Исаакия, так что едва ли именно этот жест символизирует усиление этой роли или еще что-то. По всей стране строится множество новых церквей, передаются старые, РПЦ имеет массу экономических привилегий, которые приносят большую прибыль. Поэтому мне кажется, что это единичный случай в череде ему подобных, о которых мы даже не узнаем.
Константин Михайлов, религиовед, историк:
Среди людей, которые называют себя православными и являются православными в том смысле, что искренне себя таковыми считают, многие выступают против передачи Исаакиевского собора РПЦ. Скорее всего, тут играет роль некоторая усталость от коммерческой деятельности церкви. Православные, которые редко посещают церковь, имеют более абстрактное представление о том, какой она должна быть. И эти представления основаны на том, что ей стоит быть скромной, помогать бедным, и она не должна заниматься коммерцией.
Стоит учитывать и второй фактор. Исаакиевский собор - все же очень важный для России и Санкт-Петербурга культурный символ. При том что люди с почтением относятся к РПЦ, почтение к музейному делу, ученым, научному знанию тоже достаточно велико. В случае с Исаакием мы видим не столкновение антиклерикалов с клерикалами, а противостояние двух равнозначно уважаемых нормальным русским человеком фигур. Музейное сообщество выглядит в этой ситуации просто менее заинтересованным в коммерческой эксплуатации собора.
Да, образ священника с дорогими часами и автомобилем плохо согласуется с концепцией духовного спасения (хотя я не думаю, что многие россияне видят их как толстых попов с атеистической агитки). При этом сознание россиянина вовсе не расколото - он ощущает себя членом церкви вне зависимости от качеств руководства церкви, чувствует через нее принадлежность к высшим силам. Нормальные прихожане относятся к рядовым священникам, как правило, хорошо, хотя многие действительно стали питать неприязнь к церковной верхушке. Но их собственный батюшка, к которому они ходят каждое воскресенье, может быть для них гораздо важнее, чем патриарх, сидящий в Москве и занимающийся какими-то непрозрачными делами.
Если же говорить о невоцерковленных православных, то большая их часть вообще не задумывается о том, как живет духовенство. Рядовой священник для человека, посещающего храм лишь на Пасху, - фигура сугубо виртуальная, мало коррелирующая с реальным положением и информационным фоном. Прихожанин не задумывается о том, противоречат ли его этические установки воззрениям патриарха, потому что не знает о них практически ничего.
Сергей Фирсов, религиовед и историк, профессор СПбГУ:
В передаче Исаакиевского собора есть и проблемы объективного свойства. В музее работает более 400 сотрудников, и, разумеется, проблему их трудоустройства, на мой взгляд, необходимо было решать в контексте вопроса о юридическом оформлении собора как принадлежащего РПЦ. По поводу финансовых трудностей музея много выступал его директор Константин Буров. В частности, он говорил о десятилетней программе реставрации собора, которая будет свернута в случае его передачи РПЦ.
Безусловно, вопрос передачи собора следует обсуждать представителям разных сторон - и светской, и церковной. Но трудность заключается в том, что одни не понимают (а может, и не хотят понять) других, притом что совместить музей и храм вполне возможно. Мы можем вспомнить, что главный собор Римской , собор Святого Петра, посещают миллионы туристов ежегодно. На куполе вы можете выпить кофе, купить какие-то сувениры. И это никого не коробит.
Власти Санкт-Петербурга решили передать Исаакиевский собор в собственность Русской православной церкви. Губернатор Петербурга Георгий Полтавченко заверил, что собор сохранит свою «музейно-просветительскую функцию», а в РПЦ отметили, что смена собственника «позволит усилить мировое значение собора как музея и святыни» — однако у некоторых горожан происходящее вызывает беспокойство .
«Исаакиевский собор и до революции (когда церковь не была отделена от государства) не принадлежал ни епархии, ни даже синоду. Он находился в подчинении министра внутренних дел», — напомнил историк Лев Лурье. По словам ученого, непонятно, как епархия планирует содержать «гигантский Исаакий, заполненный реликвиями». «Медуза» попросила архитектора и реставратора Александра Попова рассказать, что происходит с памятниками культуры после того, как они переходят в ведение РПЦ.
Александр Попов
архитектор-реставратор, советник Российской академии архитектуры и строительных наук
Любая современная постройка отличается от памятника тем, что памятник хранит в себе определенную информацию. Русская православная церковь, как правило, за наши же деньги уничтожает такие памятники. Представьте, что у вас есть картина Рафаэля или Андрея Рублева. Вы отдали ее на реставрацию, а вам после этого выдают какую-то мазню. Примерное то же самое происходит со всем, что берет под свое управление РПЦ: когда им передают памятники, они с ними совершают какую-то еврореставрацию.
Например, в Архангельской области деревянные памятники обшивают сайдингом — это все равно, что их уничтожить.
В Вологодской области, в соборе Спаса Преображения они провели реставрационные работы — поставили пластмассовые подоконники, пластиковые окна. Таких примеров огромное количество.
Музейщики пытаются сохранить наше культурное наследие, а у РПЦ свои задачи. Насколько я себе представляю, РПЦ будет брать деньги за просмотр Исаакиевского собора. Что будет с этими деньгами дальше — пойдите проследите. Насколько важен этот собор для РПЦ, я сказать не могу, но понимаю, что доходы здесь будут гораздо больше.
Весь мир сохраняет свою национальную культуру. Вот, например, Италия: каждый кусочек земли в Италии дороже, чем нефтяные залежи на Ближнем Востоке, потому что они пропитаны культурным наследием. В Риме есть огромный кусок города прямо в центре, который является археологическим раскопом, куда приезжают миллионы туристов — только ради это.
Исаакиевский собор — место культовое. Трудно сказать, собираются ли они менять его. Самое главное, что проблемы памятников архитектуры не дают решать профессионалам. Вместо этого на междусобойном уровне какие-то группы людей проявляют свои интересы, не заботясь о том, что Исаакиевский собор — это национальное достояние.
Оно не принадлежит ни РПЦ, ни городу Санкт-Петербургу, а принадлежит всему миру. Его надо соответствующим образом сохранять. Исаакиевский собор в свое время олицетворял тот факт, что Санкт-Петербург был главным городом Европы, и это памятник европейской культуры. По нему устанавливали линию, выше которой нельзя строить. Это памятник мирового культурного наследия, который нужно хранить.
Первый скандал по поводу возможной передачи Исаакиевского собора в ведение РПЦ разгорелся летом 2016 года. Тогда правительство Санкт-Петербурга отказало церкви , заявив, что после передачи бремя содержания собора легло бы на город. Но 10 января губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко заявил , что передача Исаакиевского собора церкви - «решенный вопрос». Дискуссия о том, из чьего кармана после этого будет оплачиваться содержание собора-музея, который до сих пор успешно зарабатывал деньги, разгорелась заново.
РПЦ до конца 2017 года заберет Исаакиевский собор, который ей никогда не принадлежал. Платить же за его содержание все-равно придется городу и налогоплательщикам. Сказать спасибо за это надо губернатору Санкт-Петербурга Георгию Полтавченко, который поручил передать Исаакиевский собор в ведение Русской православной церкви к декабрю 2017 года. Произошло это после личной просьбы патриарха Кирилла. В Исаакиевском соборе на данный момент работают до 200 экскурсоводов, только за прошлый год храм посетили 3,9 млн туристов, заработок музея составил более 800 млн рублей, из этих средств удалось полностью оплатить реставрацию собора. В случае передачи храма РПЦ отвечать за состояние памятника ЮНЕСКО будет городской комитет по охране памятников, экспозиция музея (в том числе посвященная блокаде Ленинграда) может переехать на Большую Морскую или Думскую улицу.
Передача Исаакиевского собора РПЦ фактически означает следующее:
1. Собор остается в собственности Санкт-Петербурга, а значит будет нести затраты на ремонт и реставрацию собора.
2. Все сборы в соборе осуществляет РПЦ. Деньги остаются у них же. А вот платы за аренду не будет.
В прошлом году Исаакиевский собор собрал 800 миллионов рублей, за счет которых, в частности, проводилась реставрация. Решение Полтавченко означает, что эти деньги город больше не получит. Их придется взять из городского бюджета.
800 миллионов рублей - это одна школа. Или детский сад.
Этот "губернатор" не умеет и не может ничего. Стадион строит 10 лет и уже сейчас по цене он скоро обойдет Уэмбли. Метро при Полтавченко строится долго и дорого. Асфальт с дорог сходит каждую весну. Колейность - это уже нормальная ситуация для 90% городских дорог. Пора признать, что Полтавченко - управленческий импотент.
P.S. Зато сынульку миллиардером сделал, ага
P.P.S Может, пора поднять вопрос отзыва губернатора?
ТАСС со слов губернатора Полтавченко сообщило , что содержать здание все же будет РПЦ:
"Как работал (с точки зрения доступа - прим. ТАСС), так и будет работать", - отметил губернатор. Он уточнил, что собор передается РПЦ в пользование, дальнейшее содержание его будет осуществляться за счет церкви.
Однако церковь уже заявила, что рассчитывает на субсидии со стороны государства!
Вопрос, как городская администрация компенсирует потерю доходов от деятельности музея, остается актуальным.
У меня только один вопрос к РПЦ. Исаакиевский собор дает бюджету 800 млн рублей, из которых покрываются расходы на всю питерскую культурку. На Фонтанке даже как-то шутили, что колонада кормит всех театралов этого города. После передачи Исаакия РПЦ, никаких 800 млн в бюджете уже не будет, а значит, эти деньги надо будет искать в других статьях. Все мы представляем, какие статьи обычно у нас идут под нож. Поэтому мне интересно, как реституция в данном случае поможет бездомным, школам, учителям, больницам, у которых эти деньги отнимут? Ведь деньги отнимут прежде всего у них, отнимать у АИП уже нечего.
И это не говоря о том, что в какой-то момент придется выделять деньги на содержание здания.
Комментаторы предлагают не останавливаться на Исаакиевском соборе.
Власти Санкт-Петербурга намерены уже в 2017 году передать Исаакиевский собор в ведомство РПЦ, сообщается в новостях.
А кладбище под названием "Красная площадь" и главная могила "Мавзолей" РПЦ не хочет наконец себе забрать?
Но большинству не до шуток. Несмотря на то что РПЦ обещает сохранить за зданием музейные функции, многие опасаются, что церковники могут ограничить доступ в собор.
Думаю, в таком случае смотровую площадку рано или поздно прикроют. :(
Будучи в музее Александровская Слобода, я попыталась войти в Собор, уже принадлежащий РПЦ. Перед моим носом протянули верёвочку и сказали, что служба закончилась и входа нет. А когда я достала фотоаппарат снять хотя бы вход в собор, то сказали, что съёмка запрещена и сейчас выведут меня с милицией.
При переводе в действующий храм на посетителей накладываются обязательные ограничения, это раз. Ригидность, зачастую хамство служителей при храме, особенно знаменитых "бабушек", поразительное недружелюбие распугивает людей. Это два.
Беспокоит комментаторов и возможное ухудшение состояния собора, а также сохранность коллекции, которая в нем находится.
Кто в теме. Казанский - принадлежит РПЦ. Разбитая плитка, разбитые двери, убогость внутри, вечный холод и сырость. Так не содержат памятник культуры и национальное достояние.
Спас на Крови, который расположен напротив, наоборот же очень ухожен, персонал следит за ним, вкладывает туда душу. Принадлежность - Минкульт.
Мои соболезнования работникам Исаакиевского собора, я знаю, как вы боролись за него. Но уж такое время, сами понимаете.
В музейной коллекции находится множество музейных предметов, в том числе - Царские врата (как указано на сайте музея, "в результате долгой кропотливой работы восстановлены Царские врата храма Воскресения Христова - уникальное произведение ювелирного искусства, утраченное в послереволюционные годы.
Исаакиевскому собору был возвращён его голос - своё место на звонницах заняли специально отлитые колокола").
В ближайшее время я планирую написать запрос в музей с просьбой предоставить информацию об объектах, религиозного назначения, которые составляют музейную коллекцию учреждения. Музей должен будет ответить в течение 30 дней.
Передача возможна только без предметов, входящих в музейную коллекцию.
А если передача без них невозможна - религиозная организация должна пускать слюни на что-то другое.
Многие указывают на то, что здание никогда не принадлежало церкви.
Илья Варламов
Полтавченко отдаёт Исаакиевский собор РПЦ. Именно отдаёт, а не возвращает, как пишут некоторые. У особо верующих и других любителей скреп есть теория, что Исаакий должен быть возвращён попам, потому что когда-то он находился в ведении РПЦ. Так вот, Исаакий РПЦ никогда не принадлежал и никак не может быть им возвращён.
Исаакиевский собор всегда принадлежал государству, в том числе и в период империи. Построен он был на государственные деньги и пожертвования, церковь тут была вообще ни при чём. Просто теперь особо ретивые попы решили отжать себе один из главных символов Петербурга.
По поводу Исаакиевского собора:
1. Данный храм НИКОГДА не принадлежал РПЦ - ни до революции, ни после.
Подарочек, которое сейчас собрались сделать им буржуазное правительство - это прямое нарушение воли русских царей, видевших его строго государственным и никак иначе.
2. Как только попы почувствуют себя там хозяевами - из Исаакия тут же будут вычищены любые намеки на античность, из которой в этом храме состоит чуть менее, чем всё.
Такие дела.
На это есть ответный аргумент: собор строился тогда, когда церковь не была отделена от государства.
Плохо понятны мотивы этого решения, кроме банальной жадности: дайте нам!
Огромный, очень сложный и дорогой в содержании музейный храм в центре Петербурга.
В городской администрации сомневаются, что передача состоится в назначенный срок, сообщает «Фонтанка» :
«Губернатор поставил задачу: передать собор к декабрю 2017-го, задача абсолютно нерешаемая из-за бумажной волокиты, скорей всего, реальный срок — 2019 год», — заявил собеседник издания.
Согласен с этой оценкой и директор музея «Исаакиевский собор» Николай Буров, который в комментарии ТАСС уточняет :
«Основываясь на опыте передачи церкви Сампсониевского собора, занявшей 1,5 года, могу предположить, что по самым оптимистичным подсчетам аналогичный процесс в Исаакиевском соборе может занять от 24 до 36 месяцев.»
То, как губернатор Полтавченко объявил о передаче, заставило многих предположить, что решение он принял единолично.
Ну, понеслось. Полтавченко объявил о передаче Исаакиевского собора РПЦ. У меня возникло несколько вопросов. Какого рожна Полтавченко заявляет о том, что вопрос решен, словно собор - его личная нюхательная табакерка, которую он счел нужным передарить Гундяеву. Очень опрометчиво, Георгий Сергеевич.
И я тоже за справедливость. Вот была такая Сергиевская церковь. В тридцатые ее для своих нужд прибрало, перестроив, НКВД. Сейчас в ней активно функционирует приемная управления ФСБ по Петербургу. Дико извиняюсь. Когда ФСБ отдаст церковь обратно?
И еще очень волнует судьба . В бытность Исаакия действующим храмом капитул собора решил, что язычники в вольных позах, да еще без всякого намека на штаны (про их коней и говорить нечего) - позорят славный институт церкви. И разнузданных Кастора с Поллуксом перетащили к конногвардейским казармам. А вернули на место только после революции.
Что там капитул думает насчет язычников? И не ждет ли их участь Мефистофеля с Лахтинской?
По Конституции источник власти - народ, а разве это воля народа? Полтавченко с мордовской братией войдут в историю, как разрушители культурной столицы.
А давайте подарим РПЦ вместо Исаакия нашего любимого полтавченко. Да. Большая жертва. А что делать... Таксказать с любовью, от всего города
Против решения губернатора выступил депутат петербургского Законодательного собрания Максим Резник.
Присоединился к нему и его коллега по Законодательному собранию Борис Вишневский
:
Губернатор Полтавченко заявил, что вопрос о передаче Исаакиевского собора РПЦ решен.
На мой взгляд, это огромная ошибка. И она будет исправлена.
Закон позволяет гражданам обратиться по этому вопросу в суд, если они полагают, что их права и интересы нарушены.
Я считаю, что мои права и интересы этим решением будут нарушены.
Встретимся в суде.
Хотите второй Охта-центр, Георгий Сергеевич? Вы его получите.
Кстати, тогда нам тоже говорили, что "вопрос решен".
Напомнить, что было потом?
В последнее время вновь разгораются страсти по поводу передачи Исаакиевского собора Русской Православной Церкви, хотя, казалось бы, недавнее интервью губернатора Санкт-Петербурга Г.С. Полтавченко, в котором он выразил намерение передать храм, поставило точку в этом споре. Однако нет: то здесь, то там проповедуют ополчение против передачи собора Церкви, собираются устраивать всенародный референдум по этому поводу. Чего стоят такие газетные заголовки: «В 2017 году город потеряет Исаакиевский собор!» Как это представляет себе автор? Верующие вынесут на своих плечах гранитные колонны, обдерут позолоту с куполов и растащат по камешку все остальное? Позвольте не поверить, особенно если посмотреть на Казанский или Троицкий Измайловский соборы: они не только стоят на месте, но даже и весьма благоукрасились после их передачи Церкви. Петербург в недавнем прошлом терял храмы по совершенно иной причине. Или православные христиане уже не являются жителями Санкт-Петербурга и лишены своих гражданских прав?
На наш взгляд спорить здесь не о чем. И тем более – нагнетать страсти.
Возьмем правовой аспект вопроса. Существует Федеральный закон РФ № 327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» , определяющий «порядок безвозмездной передачи в собственность или безвозмездное пользование религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в федеральной собственности, собственности субъектов Российской Федерации или муниципальной собственности», принятый Государственной Думой 19 ноября 2010 года, одобренный Советом Федерации 24 ноября 2010 года, подписанный президентом РФ Д. А. Медведевым 30 ноября 2010 года. Буква этого закона недвусмысленна: следует передавать «недвижимое имущество… построенное для осуществления и (или) обеспечения таких видов деятельности религиозных организаций, как совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний, проведение молитвенных и религиозных собраний, обучение религии, профессиональное религиозное образование, монашеская жизнедеятельность, религиозное почитание (паломничество), в том числе здания для временного проживания паломников , а также движимое имущество религиозного назначения». Исаакиевский собор целиком и полностью подпадает под это определение, и в законе нет списка объектов, не подлежащих передаче Русской Православной Церкви в силу их особенного культурного значения. Так что по букве закона Исаакиевский собор должен быть передан Санкт-Петербургской митрополии Русской Православной Церкви.
Противники передачи Исаакия Церкви подают пример правового нигилизма, апеллируя не к закону, а к предрассудкам толпы
Странно, что с этим законом борются правдолюбивые законники, которые пытаются явить себя блюстителями законностями и борцами за правовое государство и гражданское общество. К сожалению, они сражаются за законность очень избирательно, а в случае с передачей Исаакиевского собора подают дурной пример правового нигилизма, апеллируя не к закону, а к предрассудкам и инстинктам толпы, не к основанной на праве демократии, а к произволу и охлократии. «Dura lex, sed lex» – «Закон суров, но это закон»; «Pacta sunt servanda» – «Соглашения (или законы) надлежит исполнять» – говорят римские пословицы. Почему же законы надо исполнять только по отношению к неверующим, а по отношению к верующим можно придерживаться беззакония, как в памятные коммунистические времена? Они предлагают референдум по поводу передачи собора, хотя есть недвусмысленный текст закона и существуют определенные правила гражданского общества. Может быть, пойдем далее и будем устраивать референдумы по поводу того, ходить ли нам на работу или можно ли переходить улицу на красный свет? В истории России ровно 100 лет назад уже был один год, когда страна жила не законами, а референдумами. Например, солдаты на фронте решали, идти ли им в наступление или нет и вообще находиться на передовой или нет. К чему это привело – понятно: «И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди». Не хочется думать, что противники передачи Исаакиевского собора добиваются этого, прежде всего – на свою же голову.
Ни император Николай I, ни Огюст Монферран не мыслили Исаакиевский собор как музей
К сожалению, встречаются спекуляции по поводу того, что Исаакиевский собор до революции был-де государственной собственностью и не принадлежал религиозной организации под названием Русская Православная Церковь. Во-первых, для данного закона это безразлично: он рассматривает не характер собственности, а характер изначального назначения. А для Исаакиевского собора изначальное религиозное назначение очевидно: ни император Николай I, ни Огюст Монферран не мыслили его как музей. Они в гробу бы перевернулись от подобного предназначения.
Во-вторых, до революции у нас Греко-Российская Церковь Православного исповедания вся была государственной и император считался главным и верховным защитником Церкви, и если исходить из такой кривой логики, то из захваченных после революции храмов, в изрядном числе превращенных в склады и овощехранилища, нельзя передавать ни один. Государственная собственность ведь. Любители таких демагогических рассуждений не хотят принимать во внимание, что государство было православным и строители Исаакиевского собора были верующими православными христианами. Как гласит принцип римского права, «воля завещателей должна уважаться». Исаакиевский собор завещан нам нашими верующими предками. И их волю мы должны уважать, признавая и восстанавливая изначальное религиозное назначение собора.
Однако противники передачи Исаакиевского собора апеллируют к аргументу доступности культурных ценностей, утверждая, что будто бы собор тогда будет доступен только православным верующим и в него не будут пускать иноверцев и атеистов. Вот уже 25 лет, как Казанский собор из музея стал храмом и с Невского проспекта в него может зайти любой желающий, не платя, кстати, за вход ни копейки. Приходят и католики, и протестанты, и мусульмане, и любопытствующие неверующие – насколько помню, ни одного посетителя не то что не экзаменовали на знание Символа веры, но и о вере не спрашивали: пожалуйста, приходите, смотрите, приобщайтесь. То же справедливо и для других храмов Санкт-Петербурга. Мне неизвестен ни один случай, когда человека не пустили в какую-либо церковь из-за его веры.
А теперь рассмотрим проблему доступности культурных ценностей с другой стороны. Как известно, в православные храмы вход бесплатный: ни в одном из них не продаются билеты за право входа. Ознакомимся с прейскурантом прежнего Музея Четырех соборов. Цена полного билета в Исаакиевский собор – 250 рублей. В храм Спаса на Крови – столько же. В Смольный собор до его передачи стоимость билета составляла 150 рублей, а там, собственно говоря, и смотреть было почти нечего, поскольку все внутреннее убранство, включая уникальную хрустальную балюстраду, было разграблено и уничтожено после 1922 года. Теперь прикинем наиболее распространенные зарплаты по России и по Санкт-Петербургу. Так кто же обеспечивает подлинный доступ к культурным ценностям – государство или Церковь?
В связи с этой проблемой вспоминается Толгская икона Божией Матери, которую практически не видели посетители Русского музея, поскольку она хранилась в запасниках и была недоступна для народа, но которой поклонилось более 30 000 человек после ее передачи Церкви в 2011 году.
Другая проблема – сохранность культурных ценностей. Противники передачи собора пугают нас, что Церковь не сохранит отданные ей культурные ценности в силу отсутствия специалистов, невежества и небрежения к ним клириков. Однако «чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?» Общая ревизия по стране показала пропажу 83 000 музейных экспонатов. Так что защитникам музейных ценностей лучше начать с себя. Тем более что, несмотря на большую восстановительную работу, целый ряд храмов Санкт-Петербурга и особенно Ленинградской области до сих пор несет на себе следы трогательной заботы государства и музейных работников об их сохранении. Как, например, храм XVIII века святителя Николая Чудотворца в Русско-Высоцком, который закрыли, разграбили, а потом и предоставили ярости стихий, сняв купола в 1980 году перед Олимпиадой, чтобы не светился храм чрезмерно перед иностранными туристами. В результате сейчас вместо храма – живописные руины, в которых уже успело приютиться кладбище.
А другие уже и не несут следы заботы, как, например, церковь Спаса на Сенной, взорванная в 1962 году, храм Спаса на Водах, взорванный в 1938 году, Знаменская церковь, разрушенная в 1940-м, греческая церковь – храм Димитрия Солунского на Лиговском проспекте (уничтожена в 1962 г.) и т.д. Перечислять можно сотнями. Оставшиеся храмы по большей части были разграблены и лишены своих убранств, полностью или частично. Как Смольный собор, например. Или Казанский собор, лишившийся своего уникального серебряного иконостаса – памятника войны 1812 года, поскольку он был создан из серебра, отбитого казаками у французов.
Убранство собора было расхищено: в 1922 году – во время кампании по изъятию церковных ценностей, в 1929-м – после его закрытия
И Исаакиевский собор – не исключение. Значительная часть его убранства была расхищена в 1922 году – во время кампании по изъятию церковных ценностей – и в 1929 году, после закрытия. Моя покойная бабушка Тамара Васильевна Баканова в молодости, проходя в 1928 году мимо Исаакиевского собора, видела страшную картину: из собора выбрасывали иконы, книги, полотенца, облачения и складывали в кучи. Она потянулась было к одной из них, чтобы взять икону и полотенце, и получила прикладом по рукам. А потом все это подожгли…
Представляю, как возмутились бы свободолюбивая пресса и общественность, если бы священники и верующие вломились, например, в Академию Наук или в Законодательное Собрание, повыбрасывали бы оттуда книги, папки с делами и столы и поставили аналои и иконы. Но почему можно поступать наоборот – прийти в Божий храм, повыкидывать оттуда иконы, поставить маятник Фуко и устроить музей – вначале антирелигиозный, а потом архитектурный? И почему некоторых любителей свободы и права вовсе не коробит подобное ненормальное, абсурдное и беззаконное положение вещей, и более того – они стремятся сей абсурд увековечить?
На одном из фронтонов Исаакиевского собора написано: «Дом Мой дом молитвы наречется». Эта цитата из Евангелия от Матфея (21: 13) значит для нас, прежде всего, следующее: храм должен быть именно храмом, не музеем, не местом для развлечений. Для нас это путь к очевидности, к исцелению от подмен и заблуждений прошлого.
Вспоминаются строки Анны Андреевны Ахматовой, написанные в страшные годы ежовщины:
И вот наперекор тому,
Что смерть глядит в глаза,
Опять по слову твоему
Я голосую за.
За то, чтоб стала дверью дверь,
Замок опять замком,
Чтоб сердцем стал угрюмый зверь…
Если мы хотим обезопасить себя от репрессий и беззаконий прошлого, то необходимо восстановить историческую справедливость – вернуть Церкви то, что некогда было беззаконно у нее похищено и отторгнуто, – и прежде всего храмы.
И добавим. Евангельская цитата на фронтоне Исаакиевского собора восходит к пророчеству Исаии, в котором говорится: «Дом Мой дом молитвы наречется для всех народов» (Ис. 56: 7). Исаакиевский собор действительно принадлежит всему человечеству, но это всечеловеческое призвание он может осуществлять только в христианском, только в православном контексте, в котором он и был построен, ибо он создан в конечном счете для Богочеловека и Всечеловека – Христа. При недолжном использовании он становится, по скорбному выражению Евангелия, «вертепом разбойников», каковым он в особенности был в 1930-е годы в качестве антирелигиозного музея.
Исаакиевский собор не только архитектурная доминанта, это еще – и прежде всего – доминанта духовная
Храм должен исполнять свою сакральную функцию – быть местом молитвы, примирения Бога с человеком и человека с человеком, местом собирания народа Божия и народов России, и шире – всего человечества. Исаакиевский собор не только архитектурная доминанта, это еще и доминанта духовная, определявшая некогда и отчасти определяющая и ныне духовное измерение государства Российского, а может быть, и судьбы мира. По выражению замечательного русского писателя Серафима Ильича Четверухина, без молитвы, без богослужения храм – труп. Набальзамированный, но бездыханный. Душа храма – молитва. На наших глазах погибало немало храмов даже не от злобы, а от равнодушия, оттого, что в них не молились и за ними не присматривали. Если мы хотим, чтобы Исаакий зажил полной жизнью, то его необходимо передать Церкви.
И последнее. Некоторые из тех, кто ратует за музейный статус Исаакиевского собора, и не скрывают, что их цель – не сбережение культурных ценностей, а борьба с христианством и с Русской Православной Церковью. Этих геростратов можно только пожалеть, потому что ничего, кроме борьбы, пафоса дискредитации и уничтожения, у них за душой нет. Был бы кому-нибудь известен Губельман-Ярославский, если бы он не был главой Союза воинствующих безбожников? Кстати, он умер с горя после роспуска Союза: жизнь потеряла для него смысл. Этим людям нужны великие потрясения. А нам нужна Великая Россия. С величественным ХРАМОМ – Исаакиевским собором.
17/08/2015
История с письмом петербургского митрополита Варсонофия Георгию Полтавченко, в котором он просит передать церкви Исаакиевский собор, должна так или иначе закончиться на этой неделе. Тот ошеломляющий эффект, который она произвела, заставил некоторых думать, что это – хитрая многоходовка.
D e ure
С юридической точки зрения все просто. Существует федеральный закон 2010 года, предписывающий органам власти отдавать религиозным организациям имущество религиозного назначения, если оно находится в госсобственности. Религиозная организация пишет в орган власти письмо в свободной форме, указывая имущество, которое хочет получить. Орган власти рассматривает письмо в течение месяца и не позже чем через 2 года имущество передает. Если в здании церкви сидит какое-нибудь учреждение типа музея, которому нужно найти новое помещение, - до шести лет. Оснований для отказа практически нет - только формальные ошибки, либо если просителем является иностранная религиозная организация.
Внешне это похоже на реституцию, о которой во времена демократии мечтали самые последовательные либералы: возвращение прежним хозяевам того, что большевики у них отобрали. Хотя и в несколько избирательном виде. На самом деле процесс явно обратный: поскольку до революции церковь являлась элементом государственной машины, исторической справедливостью была бы передача всех соборов обратно в госсобственность. А также включение РПЦ в систему федеральных органов власти и ликвидация патриаршества с подчинением Священного Синода Владимиру Путину.
Если иметь в виду этот исторический факт, то у закона о возвращении церковного имущества большие перспективы. Ведь он понимает под таким имуществом не только храмы, но и здания, построенные для «проведения молитвенных и религиозных собраний, обучения религии, профессионального религиозного образования...» Таким образом, в собственность церкви должны быть переданы, например, Университет кино и телевидения на улице Правды (бывший училищный совет Синода), а также и сам Синод - с предоставлением библиотеке им. Ельцина альтернативного помещения. Церковь может претендовать и на жилые квартиры, которые находятся в бывших паломнических гостиницах. Но только в том случае, если они не приватизированы, то есть являются госсобственностью.
Я вам пишу, чего же боле
16 июля в Смольном получили письмо митрополита Варсонофия губернатору, в котором он «повторно обращался по вопросу передачи Исаакиевского собора» (первая попытка была несколько лет назад, но довольно быстро пресеклась). Никакой особенной аргументации в письме нет. «Назревшая необходимость возвращения собору первоначального назначения - места молитвы, а также имеющиеся для этого правовые основания позволяют утверждать о важности принятия решения о передачи Епархии собора для возобновления в нем полноценной богослужебной жизни», - пишет митрополит. Строго говоря, никакой аргументации закон от него и не требует.
Широкая общественность узнала об этом письме через неделю от депутата Максима Резника. Новость возмутила не только директора музея Николая Бурова (по его словам, он ничего об этом не знал) и традиционно антиклерикально настроенную либеральную общественность, но поколебала и более умеренные круги. Пресс-секретарь губернатора Андрей Кибитов осторожно написал в Твиттере, что вопрос требует всестороннего обсуждения. Позднее министр культуры Владимир Мединский высказался за сохранение «нынешнего статуса Исаакиевского собора». Одновременно, как стало известно потом, церковь попросила себе и Спас-на-Крови. Оппозиционные депутаты тут же стали готовить референдум, хотя в то, что его дадут провести, едва ли верят даже они сами.
Спас-на-Крови, Исаакиевский, Сампсониевский и Смольный соборы входят в музейный комплекс «Музей четырех соборов», который возглавляет экс-глава Комитета по культуре Николай Буров. Процесс передачи Смольного собора начался давно и шел к взаимному удовлетворению обеих сторон - музей получал в качестве компенсации помещения в бывшей Городской думе на Невском. В начале года церковь захотела себе Сампсониевский собор, с которым Буров тоже может расстаться более-менее легко, поскольку это самый малоценный актив в его собрании. Но Исаакий и Спас-на-Крови - наиболее важные и с культурной, и с финансовой точки зрения объекты, допустить потерю которых музей не может, потому что тогда он просто перестанет существовать.
При прежнем митрополите Владимире музей и епархия жили в полной христианской любви. Николай Буров, известный своей религиозностью (впрочем, по нынешним временам весьма умеренной), предоставлял во всех своих храмах возможность проводить богослужения, пускал верующих бесплатно и, по его словам, закрывал глаза на разные мелочи - например, не требовал с церковных лавок, торгующих сувенирами, арендной платы. Однако при новом митрополите отношения испортились, так что на последнем пасхальном приеме директор музея выступил с обличительной речью, предложив владыке «унять своих мальчиков». Сначала все думали, что речь идет о ключаре Исаакиевского собора архимандрите Серафиме (Шкредь), регулярном герое публикаций диакона Кураева. Но, по словам Николая Бурова, с ключарем у него как раз отношения нормальные, а вот с настоятелем Сампсониевского собора протоиереем Александром Пелиным не сложилось. Последнего он обвинял, в частности, в том, что тот торговал на территории собора, являющегося пока музеем, алкоголем - «кагором, неизвестно в каком подвале разлитым в пластиковые бутылки».
Как рассказал «Городу 812» Николай Буров, позиции Смольного, он не знает, но «верит, что руководство города поступит в интересах всех горожан и сохранит музей». После этого он будет стараться продолжать хорошие отношения с церковью, но «былая сердечность этих отношений, строившихся 25 лет, утрачена безвозвратно». В частности, он намерен ввести эти отношения в строго формальные рамки: если закон требует, чтобы со всех арендаторов брали арендную плату, ее будут брать и с церковных лавок.
Пока, говорит директор музея, к нему обращались только представители комитетов, которым велено проработать вопрос: они запрашивают у него хозяйственно-финансовую информацию.
Деньги
Всего на обслуживание четырех соборов, без учета реставрации, тратится 150 миллионов рублей в год, из них порядка 70 приходится на Исаакий и около 40 - на Спас-на-Крови. В прошлом году музей заработал 650 миллионов, в этом планирует получить 700. Он платит 60 миллионов рублей налогов, 200 миллионов уходит на оплату труда 400 сотрудников музея, остальное тратится на развитие и реставрацию. Как подчеркивает Николай Буров, это единственный крупный музей в России, на протяжении десятилетий не получающий ни копейки бюджетных средств. Иными словами, он представляет собой хорошее доходное место.
В епархии уже заявили, что сделают вход в Исаакиевский собор бесплатным. Это, конечно, существенно сократит доходы, но церкви есть на чем сэкономить: во-первых, очевидно, что ей не нужен существующий музейный коллектив. Во-вторых, скорее всего, она не будет платить и за реставрационные работы. По крайней мере, все исторические церкви, включая Казанский собор, реставрируются за счет бюджета. Строго говоря, практически все реставрации памятников в городе, вне зависимости от того, кому они принадлежат, оплачивает казна. Однако если учесть, что, будучи музеем, четыре собора во главе с Исаакием зарабатывают на свою реставрацию сами, дело выглядит совсем иначе. Помимо этих расходов, город потеряет налоговые поступления (религиозные организации не платят налоги). Тогда как церковь получит выгодный с коммерческой точки зрения объект с минимумом расходов.
Цели и средства
Беда в том, что в Исаакиевском и других соборах музейного комплекса регулярно проходят службы. Если бы их не было, требования вернуть храмы церкви выглядели бы более или менее логичными. Но они есть, и поэтому претензии церкви на сами здания напоминают борьбу за деньги. Кроме того, Исаакиевский собор - слишком знаменитый музей, чтобы его можно было ликвидировать, не вызвав возмущения в городе и общероссийском культурном сообществе. Свидетельство чему - заявление Владимира Мединского. Отдашь Исаакий - неминуемо жди претензий на Петропавловский собор. Что потом? У крупных храмов было по несколько домов причта, сейчас это по большей части жилые дома. Поэтому можно предположить, что в Смольном, где любят спокойное течение жизни, не сильно порадовались, получив письмо из епархии. А ряд источников в Смольном и вовсе уверяют, что городские власти собираются епархии отказать.
Почему же митрополит просит отдать ему Исаакий?
На поверхности лежит самая очевидная версия: митрополит Варсонофий последовательно проводит политику увеличения мощи вверенной ему епархии. В том числе - финансовой. Но многие считают, что судьба Исаакия - вопрос, который решается на более высоком уровне. (Говорят даже, что в свое время было обещание митрополита Алексия чуть ли не в письменной форме, что церковь никогда не будет требовать себе Спас-на-Крови, Петропавловский и Исаакиевский соборы, после которого Борис Ельцин и подписал первый указ о возвращении церковной собственности.) И если вопрос с Исаакием решен наверху, то до всех исполнителей доводят высшую волю, после которой никто нигде не выступает. А если не решен, то к чему такая инициатива с мест?
Некоторые считают, что все произошедшее - хитрая провокация против самого Варсонофия, исходящая от его конкурентов внутри церкви (не стоит забывать, что он не только возглавляет епархию, но и занимает пост управляющего делами патриархии). Тем или иным способом митрополита убедили отправить это письмо. Теперь он либо получит отказ, либо добьется своего, но заслужит славу человека, проявляющего неуместную инициативу. И то и другое для него плохо.
По другой версии, жало интриги направлено против Николая Бурова. Возможно, его хотят свалить, возможно - речь идет о распределении денег, которые крутятся внутри его музейного комплекса. Некоторые считают, что цель - развалить музей четырех соборов и разобрать его по кусочкам в другие, не менее влиятельные музеи. В этом случае епархия может выступать не как заинтересованное лицо, а как чей-то союзник.
Наконец, возможно, это нехитрый прием торговли со стороны епархии, которая понимает, что Исаакий ей не получить, но нацелилась, например, на Спас-на-Крови. И потом великодушно откажется от первого в обмен на второй.
16 августа истекает установленный законом месячный срок, в течение которого власти должны дать ответ епархии. Если верно, что Смольный собирается отказать, то не очень понятно, на каком юридическом основании он может это сделать. Единственная зацепка - передачи не подлежат объекты Музейного фонда. В Исаакиевском соборе они есть, но само здание им не является. Поэтому, возможно, Смольный формально не откажет и затеет долгий процесс переезда музея, ничего при этом фактически не предпринимая. То есть отложит решение на 6 лет. А через 6 лет это будет уже проблема другого губернатора.
Впрочем, если один раз отказали, можно и второй раз отказать.
Как устроено право собственности в РПЦ
Если где-то хотят построить церковь, то сначала образуется ее приход. Для этого нужно, чтобы как минимум 10 человек обратились с соответствующей инициативой в епархию. Епархия утверждает создание прихода, назначает туда председателя приходского совета и настоятеля будущей церкви. Как правило, это одно и то же лицо. На практике это выглядит так: вокруг священника образуется группа верующих, располагающих необходимой для строительства суммой и энергией. Все вместе они идут в епархию и оформляют свои отношения.
У прихода есть одно, но важное право: за все платить. Он является юридическим лицом, от своего имени проходит весь мучительный путь согласования строительства и оплачивает работы. Как только церковь построена - она переводится на баланс епархии. Это очень предусмотрительно. Ведь если церковь останется в собственности прихода, а приход будет самостоятельной организацией, он может уйти в раскол: объявить себя какими-нибудь обновленцами или катакомбниками.
В дальнейшем приход самостоятельно эксплуатирует храм, несет все затраты по его содержанию, выплате зарплат священникам и т.д., а также платит «церковный налог» - регулярные отчисления в епархию, размер которых никогда не афишируется.
При советской власти посты настоятеля и председателя приходского совета разделялись, и последний занимали люди из органов, которые таким образом получали полный контроль над церковной жизнью на низовом уровне. Поэтому сразу после свержения коммунистов приходские советы замкнули на настоятелей.
Если церкви передается исторический храм, то между государством и епархией заключается договор о передаче здания и земли в собственность или бессрочное пользование, после чего - договор с приходом, который выступает в качестве пользователя. При этом бюджет, как правило, оплачивает реставрационные работы.
До революции, в так называемый Синодальный период истории русской церкви, многие храмы точно так же строились на средства жертвователей, после чего передавались под контроль Синода или епархий. Наряду с этим существовали ведомственные храмы. Военное министерство строило полковые соборы (в частности, Спасо-Преображенский, Троице-Измайловский и т.д.), Морскому ведомству принадлежал, например, Никольский собор, Исаакиевский собор был на балансе Министерства двора.
«Никаких противоречий здесь не возникало, поскольку Синод входил в систему органов власти точно так же, как и эти министерства. И все вместе они возглавлялись императором. Церковь как имущественно-правовой институт была интегрирована в структуру государства», - рассказал «Городу 812» профессор СПбДА, зав. кафедрой церковно-исторических дисциплин, протоиерей Георгий Митрофанов.
Однако были еще и частные храмы, построенные единолично каким-нибудь купцом или помещиком в своей деревне, а также домовые церкви. В этих случаях инвестор (в церковной терминологии - ктитор, то есть попечитель) имел большое влияние на жизнь своей церкви, в том числе мог влиять на назначение настоятеля. «Поэтому церковные власти не приветствовали появление таких храмов и при первой возможности старались реально переподчинить их себе», - говорит о. Георгий Митрофанов.
Как и сегодня, доходность храмов была важным фактором во внутрицерковных отношениях. Так, например, Георгий Шавельский, глава военного духовенства в русской армии в 1914-1917 годах, а потом - в армии Деникина, вспоминал в своих увлекательных мемуарах, как в 1919 году архиереи белого юга России делили епархии и «екатеринославский епископ Агапит протестовал против отделения Ростова из-за Ростовской часовни, приносившей ему от 18 до 20 тысяч рублей в год».
Антон МУХИН, фото
