От античных времен до современности, которые сыграли ключевую роль в развитии философской мысли.
Философия. Величайшие книги
Древний мир
Конфуций. Беседы и суждения (V век до н. э.)
Гераклит. Фрагменты (VI век до н. э.)
Платон. Государство (IV век до н. э.)
Аристотель. Никомахова этика (IV век до н. э.)
Эпикур. Письма (III век до н. э.)
Цицерон. Об обязанностях (44 г. до н. э.)
Блаженный Августин. Исповедь (354-430 гг. н. э).
Средние века и Новое время
Никколо Макиавелли. Государь (1513)
Рене Декарт. Размышления о первой философии (1641)
Мишель Монтень. Опыты (1580)
Томас Гоббс. Левиафан (1651)
Блез Паскаль. Мысли (1660)
Барух Спиноза. Этика (1677)
Джон Локк. Опыт о человеческом разумении (1689).
Готфрид Лейбниц. Теодицея (1710)
Дэвид Юм. Исследование о человеческом разумении (1748)
Жан-Жак Руссо. Об общественном договоре (1762)
Иммануил Кант. Критика чистого разума (1781)
Иеремия Бентам. Введение в основания нравственности и законодательства (1789)
XIX век
Ральф Уолдо Эмерсон. Судьба (1860)
Г. В. Ф. Гегель. Феноменология духа (1807)
Артур Шопенгауэр. Мир как воля и представление (1818)
Серен Кьеркегор. Страх и трепет (1843)
Джон Стюарт Милль. О свободе (1859)
Фридрих Ницше. По ту сторону добра и зла (1886)
XX-XXI век
Уильям Джеймс. Прагматизм (1907)
Анри Бергсон. Творческая эволюция (1907)
Эдмунд Гуссерль. «Лекции по феноменологии внутреннего сознания времени» (1928)
Мартин Хайдеггер. Бытие и время (1927)
Бертран Рассел. Завоевание счастья (1930)
Карл Поппер. Логика научного открытия (1934)
А. Дж. Айер. Язык, истина и логика (1936)
Жан-Поль Сартр. Бытие и Ничто (1943)
Симона де Бовуар. Второй пол (1949)
Людвиг Витгенштейн. Философские исследования (1953)
Ханна Арендт. Состояние человека (1958)
Томас Кун. Структура научных революций (1962)
Мишель Фуко. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук(1966)
Маршалл Маклюэн. Медиа - это массаж (1967)
Айрис Мердок. Суверенность блага (1970)
Джон Ролз. Теория справедливости (1971)
Сол Крипке. Именование и необходимость (1972)
Дэвид Бом. Целостность и скрытый порядок (1980)
Жан Бодрийяр. Симулякры и симуляция (1981)
Карен Армстронг «История Бога: 4000 лет исканий в иудаизме, христианстве и исламе» (1993)
Ноам Хомски. Понимание власти (2002)
Гарри Франкфурт. О брехне (2005)
Нассим Николас Талеб. Черный лебедь (2007)
Майкл Сэндел. Справедливость (2009)
Питер Сингер. Жизнь, которую вы можете спасти (2009)
Славой Жижек. Жизнь в конце времен (2010)
Даниэль Канеман. Думать быстро и медленно (2011) .
Джулиан Баджини. Уловка эго (2011)
Сэм Харрис. Свобода воли (2012)
Лучшие обзоры и учебники по философии
Пол Клейнман «Философия: краткий курс»
В этой энциклопедической книге собраны почти все философские течения и школы: от досократиков до философии религии. Здесь есть и теория, и мысленные эксперименты, и любопытные факты из жизни философов.
«Сартр считал, что человека определяет не врожденная природа, а его сознание и самосознание, которые могут меняться. Если человек думает, что его восприятие себя определяется местом в социальной иерархии или его взгляды не могут измениться, он обманывает себя. Расхожая фраза «Я такой, какой есть» тоже не более чем самообман».
Джованни Реале и Дарио Антиcери «Западная философия от истоков до наших дней»
Фундаментальный обзор истории западной мысли, суммировавший работу многих поколений ученых и в доступной форме объясняющий процесс формирования философских идей, их преемственность и взаимодействие. Один из лучших учебников по истории философии из существующих на русском языке.
«…Философы интересны не только тем, что они говорят, но и тем, о чем молчат; традициями, которым они дают начало, течениями, которые приводятся в движение».
Бертран Рассел. История западной философии
"История западной философии" – один из самых известных, фундаментальных трудов Б.Рассела лауреата Нобелевской премии по литературе и одного из величайших философов ХХ века. В нем он прослеживает развитие философских взглядов от возникновения греческой цивилизации и до 20-х годов двадцатого столетия.
Бен Дюпре. 50 идей о которых нужно знать. Философия
Бен Дюпре читал классическую философию в Оксфорде, прежде чем стал писать популярные книги о философии. С 1992 по 2004 год он был ведущим автором в издательстве Оксфордского университета, за его спиной двадцатилетний опыт доступного и комплексного изложения философии для самой широкой аудитории.
Экология жизни. То, что вы сейчас держите эту книгу в руках, - не просто совпадение; может быть, во всех этих приключениях есть что-то такое, о чем вы можете вспомнить сами". Некий пилот, зарабатывающий себе на жизнь полетами на самолете, встречает "коллегу".
Ричард Бах - "Иллюзии"
То, что вы сейчас держите эту книгу в руках, - не просто совпадение; может быть, во всех этих приключениях есть что-то такое, о чем вы можете вспомнить сами".
Некий пилот, зарабатывающий себе на жизнь полетами на самолете, встречает "коллегу". Между ними завязывается дружба, и вскоре пилот узнает, что его новый друг Шимода вовсе не простой человек... Оказывается, что "творить чудеса" вовсе не сложно - это умеет любой человек, если только поверит и захочет этого. Для многих книга станет действительно путеводной нитью в мир познания себя и своих возможностей. Ведь дар летать есть у каждого.
Герман Гессе - "Игра в бисер"
Перед вами - книга, без которой немыслима вся культура постмодернизма Европы - в литературе, в кино, в театре. Что это - гениальный авангардистский роман, стилизованный под философию сюрреализма, или гениальное философское эссе, стилизованное под сюрреалистический роман? Пожалуй, теперь это и не важно. Важно одно - идут годы и десятилетия, а изысканной, болезненной и эзотеричной "игре в бисер" по-прежнему нет конца. Ибо такова игра, в которую играют...
Курт Воннегут - "Сирены Титана"
Знаменитый роман "Сирены Титана" - классический образец сплава фантастики и трагикомедии.
Если ваш мир несвободен по определению... Если ваша жизнь повинуется математическим расчетам... Если унижение стало нормой, а хруст людских костей под колесами государственной машины уже просто никто не слышит из-за его обыденности... А что такое это "если"? Антиутопия - или "общество процветания"? Каждый решает для себя, раб он - или свободный человек!
Альбер Камю - "Миф о Сизифе"
В сборник включены философское эссе "Миф о Сизифе", пьесы "Калигула" и "Недоразумение". Произведения, разные по жанру, повествующие о бессмысленном, абсурдном мире, порождающем как тиранов, так и героев, и об отчаянном одиночестве человека, которое воспринимается как выражение бунта против этого мира.
Ошо - "О любви"
Практически все книги Ошо переворачивают наши представления о чем бы то ни было с ног на голову. Но эта… Люди, читайте эту книгу. И не важно, интересуетесь вы Ошо и духовным ростом - или нет! Читайте эту книгу, и вы узнаете о любви, о сексе, о свободе, о родителях и детях, о себе и о другом столько нового…
Уильям Голдинг - "Двойной язык"
Это последнее произведение Уильяма Голдинга. Произведение обманчиво "историчное", обманчиво "упрощенное для восприятия". Однако история дельфийской пифии, болезненно и остро пытающейся осознать свое место в мире и свой путь во времени и пространстве, притягивает читателя точно странный магнит. Притягивает - и удерживает в микрокосме текста. Потому что - может, и есть пророки в своем отечестве, но жребий признанных - тяжелее судьбы гонимых…
Иоган Вольфганг Гёте - "Фауст"
В книге дан разносторонний анализ произведения Гете, изложена его творческая история, охарактеризован его идейный смысл. Автор знакомит с философской и нравственной проблематикой первой части "Фауста", комментирует текст сцена за сценой, дает подробные характеристики главных действующих лиц, определяет особенности художественного метода и стиля произведения.
Оноре де Бальзак - "Шагреневая кожа"
Роман «Шагреневая кожа» входит в грандиозную «Человеческую комедию» - эпопею, состоящую более чем из 90 романов, повестей, рассказов, связанных общим замыслом и множеством персонажей. Поднимаемые в этих произведениях темы не утратят своей актуальности никогда. Сделка с дьяволом - этот вопрос интересовал не одного писателя и не один из них уже ответил на него. А вдруг все можно повернуть так, что ты окажешься в выигрыше? А вдруг в этот раз Судьба улыбнется тебе? А вдруг ты станешь тем единственным, кому удастся перехитрить силы зла?
Сомерсет Моэм - "Шесть рассказов, написанных от первого лица"
Изящные, остроумные рассказы-анекдоты.
Герои - обитатели высшего света Лондона "веселых двадцатых", со всеми их сильными и слабыми сторонами, мелкими капризами и большими причудами.
Модные красавицы и хозяйки салонов, литературные львы и львицы, прожигатели жизни, "благородные джентльмены" - список персонажей можно продолжить. Однако с каждого из них Моэм с наслаждением срывает маску внешней респектабельности, причем делает это с присущим ему злым и метким юмором.
Паоло Коэльо - "Вероника решает умереть"
Вероника действительно решает умереть. Мир кажется ей чужим и чуждым, и она ему совсем не нужна. Она страшится невзгод, трудностей и препятствий, которых так много у любого человека на жизненном пути.
В психиатрической клинике, где лечат тех, кого удалось спасти после попытки суицида, Вероника встретилась со своей любовью - и со своей смертью. Доктор сказал, что она обречена. И только тогда она научилась чувствовать каждое мгновение жизни и наслаждаться им.
опубликовано
Некоторые мыслители, начиная с Маркса и Манна и заканчивая Адорно, не преминули воспользоваться блестящим художественным потенциалом романов и повестей, для того чтобы оформить свои мировоззрения на бумаге. Мы собрали в статье наиболее интересные и неожиданные произведения.
Философия кажется сухой и более напоминает математику или судебные документы, нежели искусство, однако некоторые философские работы отличаются игривостью языка и поэтической чувственностью, они даже изучались с позиции их литературной и художественной ценности. Жан Бодрийяр, например, изобрёл термин «теоретическая фантастика », он разрабатывал сценарии будущей мировой реальности, которые стояли на разряд выше научной фантастики по своей неконтролируемости и невероятности. В данном случае, он руководствовался желанием показать абсурдность знаков и значений.
Постмодернистская подозрительность явилась не единственной философской нишей, в которой мыслители прибегали к фантастке для выражения своих представлений о мире. Непревзойдённую работу Гегеля «Феноменология духа » можно читать как пространный роман, в котором персонажи, аватары духа, движутся через мир и историю. Жан Ипполит, переводчик этого творения на французский, назвал его «философским романом»: в одном из разделов личности Господина и Раба жарко обсуждают вопрос признания. Ницше придавал значение форме и его «Так говорил Заратустра» часто попадает в списки работ наиболее видных философских мыслителей. Произведение отличается наличием главного героя и сюжета, схожего с жанром воспитательного романа, где драматический герой–учитель познаёт мир, извлекая уроки из своих ошибок.
Когда промышленный капитализм с его войнами и фабриками всколыхнул Европу, литературная форма выражения мысли приобрела крайне важное значение для недовольных философов, особенно тех, кто проживал в разрушенной войной Германии и кто был взращён ещё в гегелевской школе, с присущим ей понятием глобальности истории и диалектикой. Некоторые считают, что эпическая поэзия, которая отличала по-видимому гармоничный и единый античный мир, осталась безвозвратно в прошлом, а современная эпоха породила новый жанр романа, который был сконцентрирован на личности и обращён к личности. «Теория романа» Дьёрда Лукача , которая была написана в разгар Первой мировой войны, описывает падшие персоналии современной жизни как трансцендентально бездомных и ограниченных в понимании великих смыслов.
Роман, как жанр, формировался в мире, где личная жизнь отдельных людей, революция и чувство разочарования переплелись в тугой клубок. К началу XX столетия роман стал излюбленной формой выражения мысли и впитал в себя весь хаос и беспорядочность современности. Лукач, будучи коммунистом, предлагал писателям-романистам разрабатывать рациональные и функциональные миры, подобные тем, которые были описаны в работах Вальтера Скотта и Бальзака. Короче говоря, Лукач отдал предпочтение идеям Томаса Манна, не разделив мировоззрение Франца Кафки. Другие же философы-поэты, впитавшие в себя Гегеля, Маркса и Ницше, разработали критическую теорию, добавив своим произведениям литературности, и в разной степени политику и философию. Они задействовали гиперболизацию и эмоциональные резонансы экспрессионизма, игривость дадаизма или сказки, загадочность аллегории и проницательность «Новой вещественности ». Одним из представителей этих философов был Вальтер Беньямин, который начнёт нашу подборку философских романов.
Вальтер был известен сочетанием марксизма и мессианства в своей философии, которая по временам, например в «Тезисах о философии истории», выражалась иносказаниями, метафорами и поэтическими описаниями. Менее известным остаётся тот факт, что он также занимался литературными формами: из-под его пера вышло множество радиоспектаклей, сонетов, критических статей о фильмах, жанровой литературы, новелл и широкий диапазон других, обычно коротких, произведений. Среди его работ можно выделить притчи а-ля Кафка, пародии и сатирические произведения, навеянные условиями своего собственного существования, сюрреалистические и фантастические рассказы, этиологические мифы для детей, психологические романы, в которых мы встречаемся с темами путешествий, драмы, азартных игр, любви, превратностей судьбы, литературной традиции, отношений между поколениями, действия и бездействия, точно так же, как и в его философских трудах. Одно из его ранних произведений называется «Шиллер и Гёте: Взгляд обывателя» (Schiller and Goethe: A Layman’s Vision ). Оно представляет собой причудливое иллюзорное видение немецкой литературной истории в виде пирамиды, которая была на грани разрушения по дьявольскому мановению.
Гёте необъятен: он - поэт, государственный деятель, драматург, новеллист. Он опирался на свои философские воззрения, которые отразились в его литературных произведениях, а также на натурфилософские эксперименты по теории цвета, оптики, ботаники и эволюции. В романе нашло отображение масштабное увлечение писателя в познании химии человеческих взаимоотношений, в том, что притягивает, вызывает чувство отвращения, формирует склонности и влияет на реакции.
В 1837 году, будучи 19-летним юношей, Маркс также попробовал себя в жанре романа. Он полон абсурдности, эксцентричности и игрой слов, с элементами стиля «Тристама Шенди». В нём заметно зарождение дискуссии с немецкой идеалистической философией, ярко выражено наличие материальных потребностей «я» и деление общества на классы: «Обычный смертный - это тот человек, у которого нет права на первородство: он борется с невзгодами жизни, бросается в ревущее море и выхватывает дары Прометея прямо из морских глубин, перед его глазами возникает внутренняя сущности Идеи во всём своём величии, и он смело творит; а рождённый с достоинством первородства довольствуется лишь крохами, вдали от житейских забот, чтобы ни в коем случае не замарать своих одёжек».
Блох не занимался фантастикой, однако некоторые из его ранних философских работ, как, например, этот сборник эссе, рассказов, сказок и анекдотов, в ненавязчивой форме стремится «подсветить» неброскость прожитых жизненных ситуаций. Это философия в поэзии.
Это автобиографический роман с эксцентричными киношными пассажами в духе Чаплина, с несколько горьковатым, саркастичным мировосприятием аутсайдера «потерянного поколения». В нём в холодной, комической форме представляется современное видение строения человеческого тела, а также изображается потеря индивидуальности в массовой культуре. Доступен только на немецком языке.
Изнывая от палящего солнца «немецкой Калифорнии», Манн и Теодор Адорно работали над своим масштабным романом. Он повествует о жестокости и рациональности, изображая композитора, который напоминает собой Арнольда Шёнберга. Демонические творения вымышленного композитора Адриана Леверкюна, страдающего сифилисом, описываются строчками из «Философии новой музыки» Адорно . Сам Адорно появляется в образе дьявола, как «теоретик и критик, который также занимается по мере сил сочинительством».
Адорно написал это либретто в начале 1930-ых годов, вдохновившись «Ураганом над Ямайкой» (A High Wind in Jamaica ) Ричарда Хьюза. В произведении описывается дружба двух мальчиков из американской провинции XIX века, однако в действительности речь идёт о страхе и чувстве вины. Есть здесь место и теме убийства, домам с приведениями, казни, автор вспомнил и таких персонажей, как Гекльберри Финн и Том Сойер, которые он использовал для воплощения любимого им приёма «демифологизации». Доступно только на немецком языке.
Бернштейн был ситуационистом и поэтому философия Гегеля и Маркса была ему очень близка. Этот роман, как считается, был написан для банального заработка денег и он положил начало низкопробной литературе, рассчитанной на молодёжь в послевоенное время: «Мы все персонажи какого-то романа. Вы этого не заметили? Мы разговариваем сухими обрывками предложений. В нас есть что-то незавершённое. Прямо как в романах. Они не раскрывают всего. Такие правила игры. И наши жизни так же предсказуемы, как и роман».
Зон-Ретель гораздо более известен по его эпистемологии реальной абстракции, нежели по книге для детей, в которой действия разворачиваются в Уэст-Мидлендс. Это короткая история о том, как сбежавший из зоопарка слон встречается с красным автомобилем Mini . Это жалостливая, остроумная и непредсказуемая история, которая достойна экранизации. Издали её на немецком языке в 1987 году, когда автору было 88 лет. На страницах книги размещена милая иллюстрация самого Зон-Ретеля, читающего газету Sunday Times, наряду со множеством рисунков, где слон пытается сесть на машину.
Григорий Голосов. «Сравнительная политология»
Учебник профессора ЕУСПб уже стал настольным чтением для российских студентов-политологов, интересующихся устройством либеральной демократии и современными эмпирическими исследованиями в этой области. Книга представляет собой обзор институциональных дизайнов, избирательных систем, теорий электорального выбора и других вопросов политической науки, разбираемых на исторических примерах.
«Вопрос, что лучше — демократия или „сильная власть“, а если демократия, то какая, — не для компаративиста, а для философа. С другой стороны, описать политический феномен — значит оценить его. Если без оценок не обойтись, лучше делать их осознанно и, главное, по общепринятой методике, которая могла бы до известной степени нейтрализовать индивидуальные пристрастия ученого».
Владимир Гельман. «Из огня да в полымя: российская политика после СССР »
Другой профессор ЕУСПб, Владимир Гельман, проанализировал противоречивое постсоветское развитие России с точки зрения эволюции ее элиты и расстановки сил внутри нее. Обязательное чтение для тех, кто хочет систематизировать свои знания по недавней истории собственной страны и задуматься, далеко ли мы ушли от коммунистического прошлого, куда пришли и каковы шансы России выйти на путь либеральной демократии.
«Житейская мудрость говорит о том, что порой ужасный конец лучше, чем ужас без конца. Однако в отношении коллапса политических режимов логика далеко не столь очевидна… Проблема обычно связана с тем, что к коллапсу режима, как к внезапной смерти, окружающие оказываются не готовы, и в условиях острого дефицита времени и высокой неопределенности политические акторы делают ошибочные шаги, а общество подчас „ведется“ на неоправданные посулы и ожидания».
Егор Гайдар. «Гибель империи: уроки для современной России »
Гайдар — идеолог российских экономических реформ, последовавших за распадом СССР. В книге он пишет об альтернативах, стоявших перед страной во время, казавшееся безальтернативным, — время кризиса плановой экономики и падения цен на нефть. Это не только увлекательная политико-экономическая история страны (осмысленная и теоретически), но и политико-экономическая автобиография. Книга Гайдара будет особенно интересна тем, кто размышляет над судьбами авторитарных государств, сидящих на топливной игле в XXI веке.
«Пытаться вновь сделать Россию империей — значит поставить под вопрос ее существование».
Роберт Патнэм. «Чтобы демократия сработала. Гражданские традиции в современной Италии»
Размышление о демократии и ее социальных условиях. Почему либеральная демократия и рыночная экономика в одних странах разви-ваются, а в других стагнируют? Какие внеэконо-мические факторы влияют на формирование демократии? Станут ли работать хорошие политические институты автоматически, будучи перенесенными на новую почву, или для их успеха требуется предварительная договоренность в обществе — «социальный капитал»? И если верно второе, то откуда этот социальный капитал берется? Автор-американец бросает взгляд на европейскую историю, отталкиваясь от адми-нистративных реформ в Италии 1970-х годов.
«Совершеннейший замысел еще не гарантирует хорошей деятельности. <…> Созидание социального капитала — нелегкое дело, но это ключ к тому, чтобы демократия сработала».
Артемий Магун. «Демократия, или Демон и гегемон»
В прямом смысле карманная книга: концентрированная история парадоксального понятия «демократия» — одновременно тиражируемого и неоднозначного, древнего и современного, одобрительного и ругательного.
«Международная демократия не устанавливается еще и по той причине, что, будь она установлена, то не продержалась бы и недели».
Философия
Платон. «Государство »
Обычно из этой книги помнят, что философы должны быть царями, а знакомый нам мир — театр теней на стене пещеры. Однако на деле это наиболее систематический трактат Платона, в котором содержатся и первые философские истины, и примеры их эмпирических приложений — прежде всего к политике и психологии. По Платону, умозрительная философия возникает из заботы о благоденствии и справедливости города, а чувственный мир и интеллектуальный мир вещей самих по себе существуют не отдельно, а связаны — при посредничестве ярости.
«— Изо дня в день такой человек живет, угождая первому налетевшему на него желанию: то он пьянствует под звуки флейт, то вдруг пьет одну только воду и изнуряет себя, то увлекается телесными упражнениями; а бывает, что нападает на него лень, и тогда ни до чего ему нет охоты. Порой он проводит время в беседах, кажущихся философскими. Часто занимают его общественные дела: внезапно он вскакивает, и что придется ему в это время сказать, то он и выполняет. Увлечется он людьми военными — туда его и несет, а если дельцами, то тогда в эту сторону. В его жизни нет порядка, в ней не царит необходимость: приятной, вольной и блаженной называет он эту жизнь и так все время ею и пользуется.
— Ты отлично показал уклад жизни человека, которому все безразлично.
— Я нахожу, что этот человек так же разнообразен, многолик, прекрасен и пестр, как его государство. Немало мужчин и женщин позавидовали бы жизни, в которой совмещается множество образчиков государственных укладов и нравов.
— Да, это так.
— Что ж? Допустим ли мы, что подобного рода человек соответствует демократическому строю и потому мы вправе назвать его демократическим?
— Допустим».
Фридрих Ницше. «Веселая наука »
Это, может быть, наиболее остроумная и виртуозная из ницшевских книг афоризмов, срединная в его развитии как мыслителя. В «Веселой науке» впервые сформулирован ряд важнейших понятий философии Ницше: смерть Бога, вечное возвращение, воля к власти и так далее. Это увлекательное чтение вводит любого думающего читателя, через антропологию и популярную науку, в главные философские вопросы истории Запада. Название книги взято у провансальских трубадуров, объединивших в своем поэтическом искусстве — gai saber — мастерство певца, рыцарство и свободный дух.
«Что, если бы днем или ночью подкрался к тебе в твое уединеннейшее одиночество некий демон и сказал бы тебе: „Эту жизнь, как ты ее теперь живешь и жил, должен будешь ты прожить еще раз и еще бесчисленное количество раз; и ничего в ней не будет нового, но каждая боль и каждое удовольствие, каждая мысль и каждый вздох и все несказанно малое и великое в твоей жизни должно будет наново вернуться к тебе, и все в том же порядке и в той же последовательности, — также и этот паук и этот лунный свет между деревьями, также и это вот мгновение и я сам. Вечные песочные часы бытия переворачиваются все снова и снова — и ты вместе с ними, песчинка из песка!“ — Разве ты не бросился бы навзничь, скрежеща зубами и проклиная говорящего так демона? Или тебе довелось однажды пережить чудовищное мгновение, когда ты ответил бы ему: „Ты — бог, и никогда не слышал я ничего более божественного!“»
Эвальд Ильенков. «Об идолах и идеалах»
Популярное размышление выдающегося советского философа-марксиста (1968) о природе идеологии и идеального. Доходчиво пересказывая основные идеи немецкого идеализма, Ильенков разоблачает позитивистские догмы школьного знания и «наглядные» методики их преподавания. Идеи и идеалы — это не какие-то воображаемые небесные сущности, а структуры понимания, вплетенные в саму ткань обыденной жизни. Чисто опытное представление о знании как о том, что якобы можно потрогать руками, на деле оказывается даже более абстрактным, чем общие идеи логики и диалектики.
«Ум… дар общества человеку. Дар, который он, кстати, оплачивает потом сторицей; самое „выгодное“, с точки зрения развитого общества, „капиталовложение“. Умно организованное, то есть коммунистическое, общество может состоять только из умных людей. И нельзя ни на минуту забывать, что именно люди коммунистического завтра сидят за партами школ сегодня.
Ум, способность самостоятельно мыслить, формируется и совершенствуется только в ходе индивидуального освоения умственной культуры эпохи. Он, собственно, и есть не что иное, как умственная культура человечества, превращенная в личную „собственность“, в принцип деятельности личности. В составе ума нет ничего иного. Он — индивидуализированное духовное богатство общества, если выразиться высокопарным философским языком».
Артемий Магун. «Единство и одиночество. Курс политической философии Нового времени»
Эта книга — популярное изложение «канона» политической мысли (или «общественно-правовых учений») Нового времени, от Макиавелли до Маркса. Автор дает новые трактовки классических текстов, соединяя политическую теорию с общей философией, и ставит обе в контекст современного общества. Длинное введение — оригинальный трактат о сущности политики, выводящий ее, в духе Руссо и Ханны Арендт, из опыта одиночества.
«Обычно мы представляем себе „единство“, тем более политическое, как некое целое, объединяющее многих людей и, возможно, многие зоны пространства. Однако если вдуматься, то за подобным объединением для нас зачастую стоит отрицательное исключение и выделение единства — изоляция… С античных времен политическое воображаемое грезит идеей острова, где создано идеальное государство (Атлантида, Утопия). <…> Мы редко задумываемся о той отрицательной силе, которая вычленяет, изолирует государства, политические группы друг от друга…»
Джованни Реале и Дарио Антиcери. «Западная философия от истоков до наших дней»
Фундаментальный обзор истории западной мысли, суммировавший работу многих поколений ученых и в доступной форме объясняющий процесс формирования философских идей, их преемственность и взаимодействие. Лучший учебник по истории философии из существующих на русском языке.
«…Философы интересны не только тем, что они говорят, но и тем, о чем молчат; традициями, которым они дают начало, течениями, которые приводятся в движение».
Социология
Эмиль Дюркгейм. «Метод социологии» // Э. Дюркгейм. «Социология, ее предмет, метод, предназначение»
Рассуждение в картезианском духе, заложившее основы научной методологии социологии (1895). Дюркгейм размышляет о том, что влияет на человека с рождения, почему преступление с точки зрения социологии — норма, а не патология и как оставаться объективным, изучая людей.
«Всякий индивид пьет, спит, ест, рассуждает, и общество очень заинтересовано в том, чтобы все эти функции выполнялись регулярно».
Эмиль Дюркгейм. «Самоубийство: социологический этюд»
Классическая работа Эмиля Дюркгейма (1897) уже больше века является образцом социального исследования: она совмещает скрупулезный анализ эмпирических данных с оригинальными теоретическими рассуждениями. На конкретной статистике автор последовательно демонстрирует социальные — а не психологические или какие-либо иные — корни самоубийства как феномена. Дюркгейм классифицирует типы самоубийств по причинам: суициды из эгоизма, альтруизма, фатализма и «аномии». Последнее понятие — парадоксальное отчаяние тех, кто многого добился, но лишился тем самым ориентиров, — стало «фирменным» диагнозом, поставленным французским социологом обществу XX-XXI веков.
«Идиотизм предохраняет от самоубийства».
Макс Вебер. «Избранное: Протестантская этика и дух капитализма»
Еще одна классика науки (1905) — произведение немецкого социолога и экономиста о связи протестантских религизиозных ценностей и развития капиталистических отношений. Вебер объясняет, почему капитализм возник именно на Западе, как религия влияет на социализацию человека и в чем истоки своеобразия западного рационализма.
«В наши дни мода и литературные склонности породили уверенность, что можно обойтись без специалиста или свести его роль к вспомогательной деятельности на службе „созерцателя“, интуитивно воспринимающего действительность. Почти все науки обязаны кое-чем дилетантам, часто даже весьма ценной постановкой вопросов. Однако возведение дилетантизма в научный принцип было бы концом науки. Пусть тот, кто ищет созерцаний, отправляется в кино».
Анна Темкина, Елена Здравомыслова. «12 лекций по гендерной социологии»
Грандиозный труд о гендерном направлении социальных наук, иллюстрированный различными примерами как из отечественного, так и зарубежного контекста.
«Совокупность аргументов, с помощью которых доказывался тезис о кризисе маскулинности, выстраивалась в своеобразную теорию виктимизации мужчин, согласно которой мужчины рассматривались как пассивные жертвы собственной биологической природы или структурно-культурных обстоятельств».
Bruno Latour, Steve Woolgar. «Laboratory Life. The Construction of Scientific Facts»
Бруно Латур, Стив Вулгар. «Лабораторная жизнь»
Исследователи применили этнографические методы к изучению лаборатории французского нобелевского лауреата по медицине Роже Гиймена, тем самым положив начало влиятельному направлению в социологии — STS, Scientific and Technology Studies. Латур и Вулгар изучили рутинные элементы ежедневного научного труда — работу в лабораториях, публикацию статей, поиск финансирования — и то, как все это вместе приводит к настоящим результатам. Эта книга — пример того, как социолог в своей работе смотрит на привычные социальные институты словно на практики незнакомого племени.
«Все обстоит превосходно с общественными науками за исключением двух малюсеньких слов: „общественные“ и „науки“».
Ирвинг Гофман. «Представление себя другим в повседневной жизни»
Гофман создал так называемое драматургическое направление в социологии, описав социальные взаимодействия как театр: их участники сами интерпретируют собственные действия и пытаются влиять на впечатления других людей, разыгрывая мизансцены или целые пьесы, используя декорации и реквизит.
«Искусство проникновения в чужие розыгрыши „рассчитанной нерасчетливости“, по-видимому, развито лучше нашей способности манипули-ровать собственным поведением, так что независимо от количества шагов, сделанных в информационной игре, зритель, вероятно, всегда будет иметь преимущество над действующим».
Пьер Бурдьё. «Различение: социальная критика суждения» // «Западная экономическая социология: хрестоматия современной классики»
Одна из самых цитируемых книг в социологии наряду с работами Дюркгейма и Вебера. Бурдьё анализирует то, как люди выносят суждения вкуса: оказывается, вкусовые предпочтения людей не столь индивидуальны, как им хотелось бы думать, а социально детерминированы. Бурдьё вводит понятие габитуса — системы предраспо-ложенностей, одновременно и разделяющей людей по социальным классам, и позволяющей ориентироваться в социальном пространстве почти вслепую. За неподчинение габитусу «своего» класса человеку назначена высокая цена.
«…Одно и то же поведение или одно и то же благо может казаться утонченным для одних, претенциозным или „вычурным“ для других и вульгарным для третьих».
Книги по философии, которые стоит прочесть. Лучшие философские книги.Какие книги по философии стоит прочитать? Книги по философии для начинающих.
Конспекты книг по философии.
Философствование есть особая форма жизни. Философ должен отказаться от общепринятых верований, «все философские допущения добывать собственными средствами». Философия ищет в качестве реальности именно то, что обладает независимостью от наших действий, не зависит от них; напротив, последние зависят от этой полной реальности. От философии неотделимо требование занимать теоретическую позицию при рассмотрении любой проблемы - не обязательно решать ее, но тогда убедительно доказывать невозможность ее решения. Этим философия отличается от других наук. Когда последние сталкиваются с неразрешимой проблемой, они просто отказываются от ее рассмотрения. Философия, напротив, с самого начала допускает возможность того, что мир сам по себе - неразрешимая проблема. Как можно жить глухим к конечным, драматическим вопросам? Откуда пришел мир, куда идет? Какова в конечном счете потенция космоса? В чем главный смысл жизни? Мы задыхаемся, сосланные в зону промежуточных вторичных вопросов.
Философию нельзя читать - нужно проделать нечто противоположное чтению, то есть продумывать каждую-фразу, а это значит дробить ее на отдельные слова, брать каждое из них и, не довольствуясь созерцанием его привлекательной наружности, проникать в него умом, погружаться в него, спускаться в глубины его значения, исследовать его анатомию и его границы, чтобы затем вновь выйти на поверхность, владея его сокровенной тайной. Если проделать это со всеми словами фразы, то они уже не будут просто стоять друг за другом, а сплетутся в глубине самыми корнями идей, и только тогда действительно составят философскую фразу. От скользящего, горизонтального чтения от умственного катания на коньках нужно перейти к чтению вертикальному, к погружению в крохотную бездну каждого слова, к нырянию без скафандра в поисках сокровищ. Хосе Ортега-и-Гассет - Что такое философия?
Философа интересует не каждая вещь сама по себе, в своем обособленном и, так сказать, отдельном существовании, - напротив его интересует совокупность всего существующего и, следовательно, в каждой вещи - то, что ее отделяет от других вещей или объединяет с ними: ее место, роль и разряд среди множества вещей, так сказать, публичная жизнь каждой вещи, то, что она собой представляет и чего стоит в высшей публичности универсального существования. Мы понимаем под вещами не только физические и духовные реалии, но также все ирреальное, идеальное фантастическое и сверхъестественное, если оно имеется. Хосе Ортега-и-Гассет - Что такое философия?
Под ногами у философа нет никакого прочного основания, твердой устойчивой почвы. Он заранее отвергает любую надежность. Хосе Ортега-и-Гассет - Что такое философия?
Философия есть высшее умственное усилие. Истинная необходимость - это необходимость для каждого существа быть самим собой: для птицы - летать, для рыбы - плавать, для ума - философствовать. Философия является основной потребностью разума. Хосе Ортега-и-Гассет - Что такое философия?
Философствовать - значит искать целостность мира, превращать его в Универсум, придавая ему завершенность и создавая из части целое, в котором он мог бы спокойно разместиться. Философия - это познание вселенной, или всего имеющегося. Вся философия - парадокс, она расходится с нашими естественными представлениями о жизни, потому что подвергает теоретическому сомнению даже самые очевидные, бесспорные в обычной жизни верования. Философия - это могучее стремление к прозрачности и упорная тяга к дневному свету. Ее главная цель - вынести на поверхность, обнажить, открыть тайное или сокрытое. Хосе Ортега-и-Гассет - Что такое философия?
Философия начинается с заявления, что внешний мир не относится к исходным данным, что его существование сомнительно и что любой тезис, в котором утверждается реальность внешнего мира, не очевиден, чуждается в доказательстве; в лучшем случае он требует для обоснования иных первичных истин. Точное выражение того, что утверждает философия, таково: ни существование, ни не существование мира вокруг нас совершенно не очевидны, стало быть, нельзя исходить ни из того, ни из другого, поскольку это означало бы исходить из того, что предполагается, а философия взяла на себя обязательство исходить только из того, что полагается относительно самого себя, то есть на себя налагается. Хосе Ортега-и-Гассет - Что такое философия?
Первый вопрос философии состоит в том, чтобы определить, что нам дано в Универсуме - вопрос исходных данных. Хосе Ортега-и-Гассет - Что такое философия?
